Полная цитата для сайтов и блогов:
«Жизнь, которая, вы думали, у вас была, никогда не существовала» – услышав такое, разумный человек посчитал бы собеседника ненормальным. А человек думающий решил бы выяснить, что к чему. Вдруг все происходящее – всего лишь созданная кем-то память… При первом взгляде на сюжет кажется, что это было совсем недавно: люди с разъемами для подключения к аппаратуре, стиль вылизанного до блеска безнадежного будущего. Но то, что делает Майкл Бэй, – это не «Матрица». Люди – не источник энергии. Они – запчасти.
Рассказ Каспиана Тредвелла-Оуэна, который лег в основу постановки Майкла Бэя, повествует об обитателях большого города, в котором живут единственные выжившие на планете. Они – надежда на возрождение человечества. Каждый из них может однажды быть избранным – и отправиться на некий Остров для того, чтобы присоединиться к программе репродукции жизни на планете. Мало кому могло прийти в голову, что все это ложь, а люди, живущие в городе, – клоны тех, кто обитает в реальном мире, выращиваемые для трансплантации органов. И путешествие на Остров для них – это верная смерть. Двое жителей города узнают эту тайну и пытаются бежать, чтобы спастись от участи быть «избранными».
«В феврале 2004 года мне позвонил Стивен Спилберг и сказал: «Есть сценарий, который завтра будут выставлять на продажу. Я хочу купить его для тебя. Тебе стоит прочитать его сегодня», – для Майкла Бэя это стало первым предложением прямого контракта с киностудией без посредничества Джерри Брукхаймера. «Стивен смешной, – признается Бэй. – Он сказал тогда: «Надеюсь, это не очень огорчит Джерри, но я хотел бы быть новым Джерри». Режиссер согласился, и уже на следующий день в честной борьбе с другими претендентами за сумму, превышающую 1 миллион долларов, сценарная заявка досталась DreamWorks.
Вопрос отношения к этому Брукхаймера был неслучайным. Майкла Бэя с ним связывает давняя дружба. Впервые они работали вместе еще в 1990 году, когда клипмейкер Бэй по заказу продюсеров картины сделал музыкальное видео на одну из композиций в саундтреке «Дней грома». По словам Брукхаймера, клип был просто ужасающий, но он отметил для себя большой потенциал режиссера и вскоре пригласил его для работы над «Плохими парнями», что стало для Бэя боевым крещением на поле полнометражного кино. С тех пор он еще четыре раза снимал под патронажем Брукхаймера, и ни один его фильм не собирал меньше ста миллионов.
Работа над «Островом» началась уже вскоре после покупки сценария. В апреле появились первые варианты концепции визуального решения ленты. Параллельно Бэй продюсировал «Ужас Амитивилля» для New Line Cinema и ленту «Pain & Gain» для Paramount и готовился к постановке фильма про колумбийского наркобарона Пабло Эскобара. В то же время его прочили и на кресло постановщика «Супермена», но слухи не подтвердились. Подготовка к съемкам «Острова» шла полным ходом, велся подбор актеров. И 24 октября 2004 года было отмечено как первый съемочный день.
«Остров» – это первая картина в творческой биографии Майкла Бэя, где он расставляет погони и спецэффекты не потому, что здесь зритель должен ахнуть, а тут обязан перестать жевать поп-корн от опасности подавиться. Все элементы жанра развлекательного кино присутствуют, но в строго отведенных по сюжету местах – только там, где они необходимы. И это делает Бэй, известный своей невероятной страстью к эффектам и уделяющий больше внимания визуальному решению своих картин, чем игре актеров.
По сути, это его качество и было определяющим при выборе режиссера картины. «Для такого уровня проекта существует довольно короткий список режиссеров, потому что они должны быть на широкой ноге с экшном и уметь создавать миры, а Майкл – из тех, кто может совмещать эти две способности, – комментировал в одном из поздних интервью продюсер фильма Уолтер Ф. Паркс. – Есть еще одно качество, которое отличает Майкла от прочих современных режиссеров, – он эксперт в физических спецэффектах, которые может сделать дополнением к эффектам компьютерным. Его работа с машинной графикой великолепна, тем удивительнее, что он может и в реальности сотворить то, что потом будет запечатлено линзами камеры».
В это можно поверить, если знать, с какой тщательностью были выстроены декорации для фильма: здание со всеми внутренними помещениями, которое выглядит как монолитно бетонное, на самом деле из дерева. Перфекционизмом Бэя объясняется и тот факт, что во всей картине число сцен, снятых на фоне «зеленого экрана», ничтожно мало. Все, что только возможно, создавалось так, чтобы быть осязаемым.
Во всем фильме – 250 кадров, в которых использована компьютерная графика. Для сравнения: столько же было в «Турецком гамбите». По меркам Майкла Бэя это очень немного. В картине есть эпизод падения с крыши офисного здания громадной буквы R. Эрик Бревиг, курировавший спецэффекты в фильме, в интервью телеканалу SciFi рассказывал о работе над этой сценой, которая вполне могла быть сделанной и на мощностях компании Industrial Light and Magic. Другой бы на месте Бэя заказал нарисовать эту сцену на компьютере – что куда проще. Каждому персонажу были бы назначены определенные движения, и все бы двигались в точном соответствии с заданной программой. Но в подобном подходе к деталям весь Майкл Бэй – есть вещи, которые на компьютере создать невозможно:– любая фигурка за окном, как бы тщательно она ни была создана, все равно будет механической, лишенной элемента случайности, который свойственен человеку.
Бревиг со второй командой операторов снимал эпизод с вертолета, в то время как Бэй с рабочими ронял эту букву с крыши: «Около 50 историй происходит одновременно в здании и вокруг него, если смотреть снаружи. Я должен был пролететь мимо, снимая здание как фон, пока Майкл был на балконе выше нас метров на 25, а рядом кружился еще один вертолет со съемочной группой. И мы, кажется, больше волновались, как бы не случилось столкновения, когда он кричал на этих парней: «Ну же! Быстрее! Быстрее!» Пилот, когда мы приземлились, сказал, что пойдет менять нижнее белье».
Не кажется удивительным то обстоятельство, что режиссер открещивается от попыток подвести под эту историю какую бы то ни было политическую основу – фильм совсем про другое. Про то, что значит быть человеком. Про то, что искусственное происхождение не лишает человека права называться человеком. И, конечно, про любовь.
В сценарии Тредвелла-Оуэна клоны просто пытались бежать, и в этом заключалась их попытка спастись. Но сценаристы, пришедшие для превращения материала в основу для картины Бэя, оставили только главную идею и общие сюжетные линии. С одной стороны, когда речь идет о том, чтобы донести до людей какую-то важную мысль, зачастую приходится забывать о деликатности и политкорректности, чем был насыщен рассказ. С другой – требовалось ответить на вопрос, которым задался постановщик. Поэтому история должна была рассказывать больше о человеческих взаимоотношениях, чтобы зритель вдруг поймал себя на мысли, что ассоциирует себя с героем на экране. А всего этого в исходном материале не было.
«В первом варианте сценария события разворачивались через 80 лет в будущем, и когда Спилберг говорил со мной, каким он себе это представляет, я подумал, что происходившее в «Особом мнении» казалось слишком далеким», – делится впечатлениями Бэй. Тогда-то он и решил, что будет страшнее, если речь пойдет о том, что произойдет через 20 лет. Для придания истории большей фантастичности было решено, что клоны в этом городе-инкубаторе создаются сразу взрослыми, не проходящими стадии детства-отрочества-юности и входящими в новую жизнь с занесенными через встроенный в тело коммуникационный порт воспоминаниями. Но это не помешало газете «The Los Angeles Times» выйти с передовицей, что Бэй снимает «триллер, основанный на реальных фактах». Кого-то настоящее пугает сильнее, чем будущее.
Фильм снимался быстро – на все ушло 84 дня. По словам Бэя, это даже быстрее, чем «Скала». Таков метод работы постановщика – снимать быстро – оказывается дешевле. Единственную серьезную задержку вызвало то, что к возвращению съемочной группы из экспедиций (работа велась в Долине Смерти, в Неваде, в Мичигане и Детройте) подготовка площадки еще не была завершена. Причина банальна – средств, отпущенных на возведение здания с детальным обустройством всех внутренних помещений (ставшего самой сложной декорацией в истории кино), не хватило. «Иногда, чтобы что-то делать, надо вынимать руки из задницы!» – в сердцах отреагировал Бэй.
Превышение бюджета вынудило несколько переработать график съемок, чтобы уложиться в меньшее количество дней. Возникало ощущение, что ситуация критическая, но благодаря слаженной работе группы удалось не только вписаться в отведенные на производство деньги, но и закончить съемки досрочно.
Есть в этой картине уловка. И кроется она в названии. Ведь уже в первые полчаса становится понятно, что никакого Острова нет. Но только ли о реальном месте на планете идет речь? Или Остров – это символ, воплощенная мечта о земле, где люди могут быть счастливы? Вариантов названия было немало, но именно тот, в котором кроются какая-то загадка и стремление к реализации мечты, стал окончательным. Майклу Бэю всегда было что сказать, и, сбежав от покровительства Брукхаймера, он сделал все, чтобы донести свою мысль до зрителя, отчетливо показав ему возможное будущее.
Ссылка с анонсом для блога:
Ссылка для форума:
Постоянная ссылка: